Лариса ГРЕБЕНЮК

(г. Севастополь, Россия)

Номинация «МАЛАЯ ПРОЗА»

«О жизни и любви»

В поисках вдохновения

Так легко, как пишется в Карелии, Денисову не писалось нигде. При малейшей возможности  он стремился вырваться в этот чудесный край лесов и озер, где пока  сохранялась возможность единения с природой, где многие участки леса оставались ещё девственно чистыми, а реки и озёра была не загрязнены и изобиловали рыбой. Сейчас писатель работал над сложным– а бывает ли простой – романом, в котором задумал много сцен с описанием природы. Чтобы описания выдались достоверными, требовалось освежить в памяти некоторые нюансы жизни леса, требовался определенный уровень вдохновения. Но суета и круговерть питерских будней совсем не способствовали продвижению в творчестве, а рабочая гонка последних недель октября была такой интенсивной, что необходимость приостановки в пользу карельской передышки не оставляла сомнений. И Денисов решился: он высвободил себе ближайшую пятницу, перенеся все запланированные в издательстве  встречи на следующую неделю, чтобы на выходные отправиться в «Берлогу»– так называлась база отдыха недалеко от въезда в Карелию. Приехав туда впервые по приглашению друзей, писатель оценил преимущества базы: добраться туда можно быстро, – всего-то четыре часа езды на машине, а не восемь, как, примеру, до тех озер, где он любил рыбачить; находится лагерь хоть и в самом лесу, но не далеко от автотрассы; проживание здесь очень комфортное, – дома бревенчатые, сродни деревенским, но со всем необходимым для привычного к благам цивилизации городского жителя. В этот раз Денисов прибыл на базу поздней ночью четверга, мобилизовав себя предварительно на загрузку в машину всего необходимого для поездки и на заполнение термоса спасительным крепким кофе. В администрации «Берлоги» его уже ждали.

– Добрый вечер, Анатолий Юрьевич, – приветствовала его дежурная, признавая в вошедшем одного из постоянных клиентов базы.  – Вы, как обычно, –  вдвоём?– улыбчиво спросила женщина.

– Вдвоём, – тоже улыбнулся ей в ответ Денисов и, получив ключи от своего жилища, занялся переносом в дом дорожной клади. Сделать это ему было не сложно, – в свои пятьдесят с небольшим Анатолий Юрьевич сохранял крепкое спортивное телосложение, чему во многом был обязан увлечению охотой. Как человек, много времени проводивший в походных условиях, он для удобства коротко стриг свои густые тёмно-русые волосы, покрытые уже сопутствующей возрасту первой серебристой паутиной, и имел аккуратную округлой формы бороду, тоже тронутую сединой. Под стать его внешности был надежный друг и верный помощник Денисова – это о нём спрашивала администратор – охотничий пёс Гермес. Как и все собаки породы дратхаар, Гермес имел хорошо развитую мускулистую грудь, поджарую стать и жёсткую, словно проволока, шерсть. Тёмно-коричневая, с чёрным отливом, она была повсеместно, даже в свисающей книзу собачьей морды бороде, покрыта проседью, что характерно для представителей этой немецкой охотничьей породы. Когда хозяин с собакой выходили на прогулку, они составляли гармоничный тандем: шагавший пружинистым шагом подтянутый среднего роста мужчина в достойном сопровождении средних размеров породистого пса, уверенно выбрасывающего в шаг свои лапы. Гермесом собаку нарекли в честь славящегося своей быстротой  греческого бога. Пёс оправдывал это имя абсолютно: он первым среди соперников поднимал утку или зайца, первым приносил своему хозяину добычу и быстрее всех мчался на условный свист, возвращаясь из дальних уголков лесной чащи или болота.

После того, как все вещи были принесены в дом и разложены по назначению, уставший после ночной дороги Денисов, наскоро перекусив сам и покормив собаку, с удовольствием растянулся на удобной, пахнувшей чистым накрахмаленным бельем постели, и быстро уснул. Гермес же был оставлен на ночёвку на улице. Хозяин оставил собаку ночевать привязанной на крыльце дома вовсе не из-за того, что  в «Берлоге» запрещено держать животное в доме, – нет, в этом отношении его питомец был отлично вышколен; а потому, что как всякому охотничьему псу, Гермесу было в удовольствие испытывать приятное возбуждение от будоражащих звуков и запахов ночного леса. Пёс реагировал на них, определял их своим собачьим чутьём и знанием; это успокаивало и радовало его, позволяя спать, лишь изредка приподнимая ухо для оценки обстановки, а не вскакивать, как непроизвольно он бы это делал, находясь в запертом незнакомом помещении.

Анатолий Юрьевич проснулся от ритмичного тонкого постукивания за окном. Резко сев в постели, оставаясь ещё прикрытым наполовину одеялом, он с любопытством взглянул на улицу. Вернее, – в лес. Прелесть «Берлоги» заключалась в том, что в домах имелись большие окна, а сами строения находились в непосредственной близости от деревьев, и это создавало иллюзию полного погружения в природу. День сегодня обещал быть пасмурным, и оттого сосны-исполины, со всех сторон окружавшие базу, казались грозными стражами  в темных зелёно-серых доспехах. С северной стороны мощные стволы деревьев то тут, то там были покрыты редким снежком, который ещё не успел облететь от дуновения начинавшего набирать силу ноябрьского ветра. Стволы-мачты прикрывали собою синеющее за ними озеро, верхушки мачт венчала мощная хвойная крона. На одном из деревьев, росшем совсем близко к окну, в которое смотрел сейчас Денисов, была обустроена кормушка. На ней вовсю хозяйничала синичка. Это она выстукивала своим клювиком незамысловатую мелодию, одно за другим подбирая со дна кормушки просяные зёрнышки. Заметив наблюдавшего за ней человека, птичка приостановилась на мгновение, склонила свою головку набок и взглянула в сторону окна, оценивая вероятную опасность. Осознав, что ей нечего беспокоиться, она пару раз перескочила с места на место и, развернувшись к Денисову другим боком, ещё раз сверкнула в его сторону чёрной бусинкой глазка, а затем, как ни в чём ни бывало, продолжила свою утреннюю трапезу. Писатель же, разбуженный птахой, почувствовал прилив радости и последовавшее за ним непреодолимое желание оказаться, как и эта синичка, –  вне жилища, в лесу, на свободе. Ему нестерпимо захотелось услышать легкое поскрипывание сосновых стволов, колышущихся под редкими порывами ветра, уловить шорох трущихся друг о друга хвойных ладоней, одним словом, – настроиться на  творческую волну. Он рывком отбросил одеяло, быстро встал, заправил одну ногу в штанину охотничьих брюк, а второй ноге предоставил право разыскивать себе возможность одеться. И пока нога пыталась с этим справиться, Денисов допрыгал к другому окну. Пожелать своему любимцу доброго утра, –  это святое! Гермес, уже давно проснувшись, тихо лежал на своей подстилке – этот кусок плотного войлока бросил ему вчера хозяин, обозначив свой бросок командой: «Место!», – и ожидал его пробуждения. Как только Денисов выглянул в окно, Гермес вскочил, отряхнулся и радостно завилял хвостом. А поскольку у дратхааров не хвост, а хвостик, то завиляла вся задняя часть собачьего туловища. Выглядело это очень забавно и  комично. Как и всегда, при виде искреннего псиного восторга, хозяин улыбнулся в ответ своему четвероногому другу.  «Минутку, Гермес, минутку, дорогой!» – с ласковой интонацией попросил он собаку подождать ещё немного. Справившись с брюками, Денисов завершил одевание, попутно сделав пару глотков привезённого с собой кофе, и распахнул дверь наружу. Его сразу обдало приятной бодростью лесного ноябрьского утра. С наслаждением вдыхая наполненный сосновым ароматом слегка морозный воздух, писатель шагнул с крыльца навстречу новому дню, навстречу вдохновению.

По широкой тропинке Денисов спустился к озеру. Гермес промчался туда раньше, уловив чутьём замысел хозяина. Анатолий Юрьевич ещё только походил к берегу водоёма, а пёс  уже успел отмахать метров сто в одну и другую от тропинки стороны, носясь вдоль самой кромки озера и не забывая петлять между растущих здесь берёз и осинок. Уши собаки, развеваясь от бега, напоминали лопасти пропеллера, то набиравшего, то сбавлявшего обороты. Из-под её лап взметались успевшие уже слегка слежаться опавшие листья.  Денисову их взлетающий вверх ворох напоминал приветственный фейерверк; Гермесу, возможно, – стайку внезапно взметнувшихся болотных вальдшнепов. Поддавшись впечатлениям, они оба с удовольствием наслаждались соприкосновением с природой и обществом друг друга. Анатолий Юрьевич, присев на корточки, зачерпнул горсть озёрной воды и умылся. Гермес воспринял этот жест как негласное разрешение вступить в воду и с разбегу заскочил в озеро. Через минуту пёс так же быстро выскочил обратно и с силой отряхнулся, обдав своего хозяина конфетти из водных брызг.

– Ну, что, дружище, – потрепал собаку по холке Денисов, – наш с тобой ритуал мы исполнили; теперь – за дело!

И Анатолий Юрьевич поднялся на ближайший пригорок, где находилась удобная беседка. Устроившись за имевшимся в ней столом, он достал из кармана куртки свой походный блокнот и стал делать в нём какие-то записи. Вначале писатель трудился неспешно, то и дело останавливаясь, всматриваясь в зеркало озёрной глади или обводя взглядом высившуюся слева от беседки нагую рощицу. Но постепенно темп работы ускорился, и Денисов почти перестал замечать происходившее вокруг. Ощутил только, как Гермес осторожно плюхнулся ему на ноги, – видимо, после того, как набегался, согреваясь после купания. От собаки шло приятное тепло, а вместе с ним  и какие-то невидимые токи поддержки и созвучности настроя, сейчас особо важные для писателя. Гермес уже давно стал его талисманом. Анатолий Юрьевич даже полушутя называл его своим соавтором.

В воскресенье они уезжали домой. Оба были очень довольны этой поездкой. Пёс радовался долгому пребыванию вместе с хозяином, разнообразному режиму этих дней, позволившему вдоволь порезвиться в лесу, как и подобает охотничьей собаке. А Денисов испытывал настоящее удовлетворение от хорошо выполненной работы. Он был рад, что его надежды на эту подзарядку от природы оправдались, и что они с Гермесом возвращаются с хорошей добычей, – с качественно исполненными тремя новыми главами романа.

«Для детей и юношества»

Оленёнок

День сегодня у Серёжи начался необычно: отец взял его с собой на работу.

Не забыл, значит, своё обещание: еще в начале весны Олег Евгеньевич сказал, что обязательно возьмет  с собой Серёжу, но только во время каникул.

Школьные занятия пропускать не следует ни под каким предлогом!

Бывать у отца на работе мальчик очень любил, – каждый раз это было целое событие, воспоминаний  после таких визитов хватало надолго. Олег Евгеньевич работал агрономом: он следил за тем, чтобы на больших-пребольших полях, окружавших их станицу, росли густая пшеница, зеленый горох, а еще – подсолнечник и кукуруза. Отец знал о них всё: как правильно сажать в землю семена, какие растения дружны между собой, а каких, как школьных драчунов, – нужно рассаживать подальше друг от друга. Весной по команде Серёжиного папы в поле выходили быстроходные трактора, чтобы вспахать землю и засеять её семенами. В конце лета на поля направлялись мощные комбайны, – они собирали выросший урожай.

Интересно, что предстоит увидеть на работе сегодня? Сейчас начало лета, растения уже набрали силу, красиво зеленеют,– высотой они, наверное, Серёже по колено будут. Может, чуточку ниже, – все же после окончания второго класса уже три недели прошло, наверняка, Серёжа подрос. Вот бы помериться ростом с той пшеничкой, о которой так ласково говорил утром отец. Так и сказал, когда они садились в машину: «Поедем на дальние угодья, проверим тамошнюю пшеничку».

Словно угадав мысли сына, Олег Евгеньевич остановил свой автомобиль у кромки безбрежного зеленого поля и сказал: «Давай, сынок, пройдемся аккуратно вглубь посевов, посмотрим, здоровы ли растения, завязываются ли у них колосья».  Что значит «аккуратно пройтись по посеву», Серёжа знал,– этому отец научил его давно: нужно идти так же, как по болоту,– след в след. На болоте, чтобы не провалиться, а в поле,– чтобы меньше растений потоптать.

Следуя этому правилу, они продвинулись на достаточное от дороги расстояние. Шагая за спиной отца, мальчик с любопытством следил за ним. Было интересно наблюдать, как папа, слегка наклонившись, брал в руки несколько пшеничных стеблей, чуть поворачивал их из стороны в сторону, разглядывая внимательно при этом, а затем отпускал их и удовлетворенно хмыкал. По этому благодушному хмыканью мальчик догадывался, что результатами своей проверки отец пока доволен. Вдруг Олег Евгеньевич остановился и предостерегающе поднял вверх руку: «Ну-ка, тише, Серёжа! Как-будто кто-то плачет!» Прислушались. Действительно, впереди раздавалось звуки, похожие на всхлипывание или на жалкое  мяуканье.

–Постой здесь, – сказал Серёже папа.– А я посмотрю, что там!

Он прошел чуть больше десятка шагов и вдруг воскликнул: «Ах ты, малыш!»

Потом обернулся к Серёже и махнул рукой, подзывая его к себе. Сгорая от любопытства, мальчик, стараясь, как можно меньше повреждать густую поросль пшеницы, поспешил на этот призыв. Когда Серёже оставалось дойти буквально пару шагов, отец неожиданно подхватил его на руки. И с высоты папиного роста мальчик увидел перед собою картину, от которой в восторге замер: на примятой зелени лежал олененок! И передние, и задние ножки его были так странно подогнуты, что сразу можно было понять, насколько они еще непослушны. Оленёнок немножко подрагивал, и от этого его рыжая шёрстка волнисто переливалась. Спинка оленёнка была покрыта белыми пятнышками и этим очень напомнила Серёже большой мухомор, который прошлой осенью он нашёл в лесу и долго не решался выбросить,– настолько красив был тот несъедобный гриб. А у оленёнка белая шерстка была еще над бровями и внутри ушек. Белёсость было отлично видно, потому что малыш – вот, оказывается, кого папа так назвал – настороженно поднял ушки, явно прислушиваясь и пытаясь понять, что вокруг него происходит. Пытался это понять и черный блестящий носик олененка: он забавно шевелился. Красивые, черные как и нос, глаза животного были доверчиво распахнуты навстречу разглядывающим его незнакомцам. Серёже очень захотелось погладить такого чудесного малыша, но отец, словно зная наперед все желания своего сына, сказал ему: «Серёжа, трогать оленёнка и приближаться к нему нам никак нельзя. Мы можем этим очень навредить животному!»

– Почему, папа?! – удивился мальчик.

– А вот давай вернемся к машине и там я тебе всё подробно разъясню,– ответил ему отец и, развернувшись, направился к стоящему на краю поля автомобилю, продолжая нести Серёжу на руках.

 Видно, что он тоже был очень впечатлён неожиданной находкой. И только подойдя к дороге, мужчина опустил сына на землю и, как обещал, рассказал ему, почему нельзя близко подходить или трогать маленьких детенышей оленей. Оказывается, что мамы-оленихи нарочно прячут своих малышей в зарослях травы, чтобы их не заметили хищники. Оленихи пасутся как можно дальше от того места, где оставляют детеныша. Если вдруг появится опасность, взрослое животное сможет убежать, но малышу это пока не под силу,– его непослушные ножки должны вначале окрепнуть. Для того, чтобы покормить молоком своего детёныша, олениха приходит только раз в день и не дольше, чем на 30-40 минут. Всё это, чтобы не привлечь к тому месту, где лежит её детёныш, внимание  хищных охотников. Пока она пасётся, ей можно не беспокоится, что хищнический нос учует оленёнка по запаху, – этого запаха у малышей нету вовсе. Как только они рождаются, матери очень тщательно вылизывают их, смывая тем самым запах. 

– Но мы же не хищники! – перебил рассказ отца Серёжа.

– Конечно, нет,– улыбнулся ему в ответ папа.– Но для животных человек тоже видится опасным. Если бы мы ближе подошли к оленёнку, или, ещё хуже, погладили бы его, то на нем мог бы остаться запах человека. И тогда уже мать могла учуять опасность и отвергнуть своего малыша, перестать кормить его. Возможно, сынок, тебе это кажется странным, но у природы свои законы.

Мы, люди, должны с большим уважением относиться к ним, чтобы не мешать, а помогать животным.

– Папочка, ну, а вдруг что-то случилось с этим оленёнком,– мы же слышали, как он плакал?!– продолжал беспокоиться мальчик.

–Не волнуйся, сын,– мы это дело на самотёк не оставим!–с этими словами Олег Евгеньевич слегка потрепал сынишку по плечу.– Я знаю, что в таких случаях нужно делать:  надо незаметно проследить, навещает ли малыша его мама, не брошен ли он.

–Будем следить?!– у Серёжи даже голос задрожал от волнения.

–Не мы, сын,– слегка остудил его пыл отец.– Я не могу оставить работу, да и не справиться нам. Здесь особое умение нужно, особая осторожность. Мы сейчас сообщим об оленёнке Виктору Тимофеевичу,– пусть он, как специалист, этим займется. 

Кто такой Виктор Тимофеевич, Серёжа хорошо знал. Это егерь, из ближайшего к их станице лесничества. Отец разъяснил ему однажды, что это не простое лесничество, а заповедное. В заповедном лесу работают люди, они особенно внимательно следят за обитающими в нем животными: подкармливают их в холодную зиму, оберегают от злых браконьеров, ухаживают за лесными детёнышами, если вдруг их родители погибают. Каждый раз, когда Серёжа с папой приезжали в заповедник, Виктор Тимофеевич тепло встречал их: показывал им поляну с кормушками для оленей, угощал мёдом со своей небольшой пасеки.  Серёжа вспомнил, что, когда он слушал рассказ егеря о саженцах молодых кедров, которых хотели высадить в заповеднике, то понял, что Виктор Тимофеевич любит свои лесные угодья так же сильно, как его отец любит поле.

–Да, папа, сообщи ему,–он, наверняка, что-то придумает,– немного успокоился мальчик.

– Уже звоню!– приложил к уху трубку мобильного отец.

Серёжа слышал, как он подробно рассказал Виктору Тимофеевичу о находке на дальнем поле. В конце разговора Олег Евгеньевич пообещал егерю тот же час переслать точку местоположения, где был найден оленёнок. Закончив с этим, отец подытожил: «Ну вот, теперь остаётся ждать ответного звонка!»

Ждать, к счастью, пришлось недолго. Они еще не закончили объезд всех нужных папе полей, как зазвонил телефон. «Тимофеич звонит, включаю громкую связь»,– быстро отреагировал Олег Евгеньевич.

–Ребята, повезло вам,– раздался в машине голос егеря.– Навещала мамка вашего найденыша. Все оленихи нашего заповедника чипированы, – мы по специальной программе можем отслеживать их передвижение. Красная точка проследовала аккурат по тем координатам, что вы мне передали.

Повисла небольшая пауза, а затем Виктор Тимофеевич добавил:

– Серёжа, не волнуйся за оленёнка, я теперь за этим семейством особо тщательно понаблюдаю.

– Спасибо, Тимофеевич!– и за сына, и за себя ответил егерю отец и отключил сеанс.  

От нахлынувших на него радостных чувств Серёжа чуть не расплакался, но сдержался. И, чтобы папа не заподозрил его в слабости, нарочито бодро спросил:

–А хвостик у оленёнка есть?

–А как же!– подмигнул ему отец в зеркало заднего вида.– Есть. Только маленький.   

«Крым 10 лет — крыло России»

Лучше один раз увидеть…

Давно уже заметила за собой интересную закономерность: стоит мне чуть больше обычного заинтересоваться каким-то человеком или событием, – судьба обязательно предоставит возможность более близкого знакомства с ним. Так случилось и в исторический 2014-й. Вхождению Крыма в состав России я радовалась сквозь призму личного: в Севастополе еще с далекого советского прошлого проживала семья моей старшей сестры. Их радость и облегчение после Референдума о воссоединении я почувствовала даже сквозь скупые телефонные фразы и строки сообщений в мессенджере! Когда в начале июня того года я получила от племянника приглашение на свадебное торжество, то вылетела из Санкт-Петербурга в Симферополь с особым интересом: ещё бы! – смогу всё произошедшее увидеть собственными глазами… Лишь только войдя в здание ( тогда еще старое) крымского аэропорта, я обратила внимание на повсеместные плакаты о Русской весне. Это было понятным: ведомственная территория, – обилие такой рекламы сейчас объяснимо... Но когда автобус повёз меня по направлению на Севастополь, и я стала повсеместно замечать реющие над крышами частных домов или растянутые на балконах либо в окнах многоэтажек российские триколоры; увидела на трассе автомобили с искусственно приклеенными на номера значками «RUS», – честно говоря,  поразилась. Это – искреннее волеизъявление, личный порыв каждого, вывесившего триколор! «На материке» такое действие в то время, надо признаться, было подзабыто. Даже ко Дню Победы в Санкт-Петербурге   всё меньше людей тогда украшали свои жилища праздничными флагами. А здесь – такая красота: горы, высокое южное небо и яркие трёхцветные пятна, неожиданно вспыхивающие при приближении автобуса к очередному посёлку!  В тот визит мне повезло побывать на праздновании первого для ставшего снова российским Севастополя Дня России. На улицах и площадях города я увидела нарядных, радостных севастопольцев, ощущавших себя причастными к великой стране и по праву гордившихся  своим вкладом в дело по присоединению к ней. И снова – российская символика: трёхцветные флажки в руках у мальчишек, трёхцветные бантики в косичках у девочек; поднимающие дух песни, знакомые с детства…

Патриотическая столица, – несомненно!  Быть с такими людьми, быть на такой земле захотелось, а чуть позже – получилось: продолжая работать удалённо, я переехала в Севастополь. Когда неожиданно, как впрочем, для многих из нас, наступило 24 февраля 2022-го года, вопрос выбора – оставаться или уезжать –  не стоял. Я отчётливо понимала, что именно здесь для меня–определённость, потому что здесь » решительность, здесь – сплочённость, здесь я могу быть нужной…

 О том, что дали десять лет жизни в России Крыму, написано, сказано, известно  немало. Не увидит хорошего только слепой, скажет плохое только лживый.  Но  для меня важнее отметить то, что дал Крым России, снова став её неотъемлемой частью! Важнее подчеркнуть, каким надёжным крылом для России Крым и Севастополь являются! Выступив десять лет назад примером единства, беспрецедентного волеизъявления, примером патриотизма, веры в правильность своего выбора, они подтверждают это и сегодня.

Недавно в нашей семье состоялась долгожданное и очень эмоциональное событие: в Севастополь приехали родственники, живущие в Энергодаре – городе, который в последнее время был частым героем новостных сводок.  Прогулка по центру нашего города-героя была для моих гостей «глотком свежего воздуха». Я замечала, как вначале с удивлением, затем, – с удовлетворением, они отмечали чистоту и благоустройство скверов, детских площадок, строительство новых зданий, комфортность дорог, спокойствие на лицах людей. Без сомнения, они находили в этом для себя ответы на многие имевшиеся, видимо у них до приезда сюда вопросы.

И мне очевидно, что Крым сейчас для наших братьев из новых российских регионов словно « островок надежды» (на самом деле – целый полуостров!): надежды на такую же обустроенную, стабильную, свободную жизнь в составе Великой России, – на Родине!