Алина КУЗНЕЦОВА

(г. Алупка, Республика Крым, Россия)

Номинация «МАЛАЯ ПРОЗА»

«Крым 10 лет — крыло России»

ВОЗДУХ С ЗАПАХОМ ПОЛЫНИ

Я стояла и нюхала воздух. Стояла на асфальтовой площадке, чуть дальше выхода из аэропорта города Симферополя. Именно нюхала, а не вдыхала, стараясь распознать в этой горячей смеси, кроме запаха полыни и разогретой земли, незнакомые, пока ещё, мне, но такие явственные и яркие цветочные ноты – аромат Крыма.

«Ну, здравствуй, Крым!» - конец мая 2018 года и любопытство нового знакомства.

Я нюхала воздух, совсем, как рыжий нос черновато-тигрового кота с рыжими же глазами, сидящего на наружном подоконнике окна у моей больничной кровати. Но, это отдельная и более поздняя крымская история…

Нос шевелился, раздувая ноздри и втягивая потоки, поднимался в попытке найти и поймать ароматную струю, вытягивал подбородок и шею в стремлении стать выше. А глаза блаженно щурились от удовольствия.

Странный воздух Крыма, который всегда пахнет цветами, просто потому, что здесь всегда что-то цветёт. То ярко и заметно, просясь на рекламные и страничные фотографии, то скрытно и мелко, выдавая себя только волной ароматной струи, сдуваемой ветром или шлейфом движения прохожего.

И недоумение местных жителей: «Что это вы, приезжие, такие странные -  всё о воздухе нам говорите, восхищаетесь. Воздух – как воздух, и всё. Дышим просто».

«Сколько тебе лет? Точно? – внимательный взгляд преподавателя хореографии в театральной студии оглядывал меня – Жаль… Была бы ты на 3 года помладше, я бы сама за руку отвела тебя в Вагановское училище. Эх, умерла прекрасная балерина…» Тогда балерина умерла, а тангера ещё не родилась.

Я всегда хотела танцевать. Но мама, почему – то, не отдавала девочку «в танцы», хотя девочка все время слышала эти советы от разных людей в мамином окружении. И, став взрослой, девочка сама стала водить себя в разные школы, кружки, секции, собрания по интересам и пробовать разнообразие этих движений, направлений, стилей...

Танго Аргентины поглотило. Приняло в свой мир сразу, бесповоротно и с радостным: « Вот! Мое…». Поглотило и завертело в своей расширяющейся Вселенной, так неожиданно оказавшейся наполненной музыкой разных оркестров, аранжировок и десятилетий; движений соло и вдвоём; мужским, женским и обоюдным; трудом, потом, отчаянием и радостью; волнением и уверенностью; туфлями, нарядами и «трениками»; общением и флиртом, фотографиями и надписями; впечатлениями и путешествиями. Путешествиями по городам, фестивалям  и танго-марафонам, которые привели меня в Крым.

Когда в 2014 году «Крым стал наш», всё мое окружение забурлило: « А, помнишь, как ездили туда студентами, сколько дней-ночей-воспоминаний… Сколько историй, романтики, удовольствия…Сколько гор и моря, вина и пляжа, веселья, отдыха и загара…» Снова окунуться в синие волны и бурную студенческую молодость, выйти Афродитой из морской пены и вернуться в серые, тяжелые воды бывше-столичного Петербурга. Автомобили загудели, морской паром затрещал, людская очередь, жаждущая воспоминаний и новых впечатлений, растянулась в ожидании на двое трудных суток. Рассказами о новом посещении Крыма делились долго…

«Подожду пару лет. Нет, лучше лет пять, чтобы надёжнее там все в порядок пришло» - так думала я, наотрез отказываясь ехать на этот юг и отправляясь в уже привычные Грецию, Италию, Испанию - на их солнце, моря, пляжи.

И, вот – « Здравствуй, Крым, я приехала, давай знакомиться…» Воздух горячей земли, полыни и цветов.

«Ты даже не представляешь, как там хорошо именно в конце мая! Туристов ещё мало, первой клубники уже много, за ней – черешня, тоже первая. Вино местное разнообразное. Солнце жаркое, море еще прохладное, но, нам ли, после Балтийского залива и в нем  + 16 по Цельсию летом, привыкать быстро окунаться и немного плавать…

Милонги дневные, вечерние, ночные. Новые люди из разных городов ( в своём-то городе уже все хорошие партнёры перетанцованы), знакомства и танго, танго, танго до гудежа в ногах…

И приезжаешь ты обратно – загорелая, утанцованная, наевшаяся красных ягод – и идешь такая по улицам, навстречу бледнолицым питерцам – они ещё…, а ты уже!»

Смачный рассказ бывалого в Судаке тангеро-марафонца подействовал завораживающе. Греция с Испанией померкли, расписание отпуска скорректировалось, цели и желания оказались ясны и понятны.

«Здравствуй, Крым, давай знакомиться!»

Ароматы воздуха, клубники, шампанского, духов, танцевального зала и гостевого номера, моря, шашлыков-гриля-мангала в смеси с лавандой из каждого сувенирного киоска, насыщенной листвы, хвои разных пород и видов, и розы, розы, розы – закружили, завлекли, очаровали, оглушили.

Марафон закончился, а танго продолжилось. В другом формате и в другом крымском местечке. Танго-кэмп в посёлке Курортное, рядом с волошинским Коктебелем. Активность южного городка сменилось «сладким ничегонеделанием» в номере с видом на горы Кара-дага и его, почти медитативным, созерцанием в окно, размером со всю стену, в изножье моей кровати. И снова ветерок из степей Крыма с ярким запахом полыни, будоражащим нос и сознание. И счастье. Непрекращающееся чувство счастья от присутствия здесь и сейчас.

Спустившись со своего третьего этажа только на третий вечер пребывания в этом местечке, за белой дверью танцевального зала я неожиданно уткнулась в знакомое лицо.  Московский  тангеро, удивлённый моим внезапным появлением из южной бархатной темноты, произнес: « Здравствуйте. Кажется, мы с Вами  в Судаке виделись и танцевали…» И, вправду, в зале оказались знакомые лица, улыбки, шутки. Танго продолжалось.

А с ним продолжались море, пляж, клубника – черешня,  загар и волны, жажда – мороженное, розы и сухая, горячая земля.

И чебуреки. Большие, румяные чебуреки в татарском кафе на набережной, растянувшимся привольно и оформленном уютными уголочками на любой вкус.  С видом на море и  «бунгало», столик европейский, столик низкий, сидение в подушках и в плетёных креслах, тарелки белые и блюдца расписные. Маленькие гастрономические удовольствия легко меняли настроение в новых декорациях по сиюминутному выбору. Чем не развлечение – охота на новые вкусы чебуреков:  мясо – это уже привычно, сыр с зеленью и помидорами – не ново, но с ягодами, фруктами и разными соусами…  Это кафе оказалось центром притяжения отдыхающих всего посёлка и вечером мест нет, как в хорошем ресторане. А ещё музей. Музей традиционного крымско-татарского быта и культуры при кафе. Тоже интересно.

Ещё неделя пробежала незаметно и неминуемые чемоданные сборы произошли.

Я стояла и нюхала воздух. Стояла на асфальтовой площадке, чуть дальше выхода из аэропорта. Именно нюхала, а не вдыхала, стараясь распознать в этой холодной, влажной смеси воздуха и воды аромат хоть каких-нибудь цветов.

Серый, ровный, горизонтальный город с широкими проспектами и чередой высоких домов светился далеко впереди и пах бензиновым выхлопом, кожзамом, пластиком и ароматизатором салона такси. Знакомые песни на радиостанции «Эльдорадо», бодрые рекламные слоганы, яркие фонари и вывески.

«Здравствуй, Петербург! Я вернулась».

Я вернулась, а все изменилось. Или я тебе изменила? Или я себя изменила? Но, хочу новый дом... Пусть, на подзаброшенном, местами неухоженном, где-то застывшем в прошлом, горно-лазурном, пыльно-полынным, фруктово - туристическом Полуострове.

И переезд состоялся. Спустя 3 года я обрела этот мир, в котором хожу со счастливой улыбкой на лице просто так, от ароматного воздуха. Обрела этот своеобразный мир со своими законами, чудесами и чудесатостями, неожиданностями и поворотами, от которых иной раз удивлённо встряхивается рыжая прическа, как шёрстка больничного кота в окне.

Здравствуй, Крым. Я теперь здесь.

«О жизни и любви»

ПТИЧИЙ ДОМИК

Когда это случилось? Когда сюжеты с птицами стали меня привлекать?

 Мне нравились картинки на сайтах, посвящённых дизайну интерьера, которые я насматривала каждое утро для своей профессии. Картинки интерьеров с обоями сюжетов  «клетки и птицы» на стенах, которые казались такими по-французски непринуждённо-изящными и легкими. В этих интерьерах  так хотелось бездумно лежать на тонконогой софе и читать романы Франсуазы Саган.

Смотреть со стороны было очень завлекательно. Но, жить с такими обоями не хотелось – «Птичку жалко!». Почему-то мне  всегда было жалко птиц в клетках. Не хомячка, и не игуану с черепахой – они как-то органично смотрелись в решетчатой имитации четырех стен. Жалко было птичку – ей для жизни и для полета нужны свобода и пространство. Свобода  выбора, на какую ветку какого дерева сесть, свобода выбора, в какую сторону полететь.  Или я сама, как птица – для меня тоже важна такая свобода. И нарисованная птичья клетка с открытой дверцей всегда воспринималась мной со вздохом облегчения – очень симпатичные обои!

«А, я поняла, кто ты. Ты – птица! – внучка якутского шамана довольно рассмеялась - Я за тобой давно наблюдаю и никак не могу распознать, что ты за зверь. Это потому, что ты всегда молчишь. А сейчас заговорила, и я сразу поняла – ты птица. Ты разговариваешь, как буд-то щебечешь».

«Птиц мало бывает. В основном – люди-рыбы. Холодные, отстраненные, молчаливые и чуть что – сразу в глубину…»

«Ты щебечешь, как птичка. Мне нравится твой голос. И настроение сразу повышается. Я даже специально тебе звоню, чтобы послушать. Ну!  Расскажи что-нибудь…»

Может быть, отсюда и впечатление обо мне посторонних людей –  много беззаботности, легкости и кажущейся несерьёзности.

Где вы видели озабоченную тяжелыми раздумьями птицу? Чтобы шла, как тетка, тяжело гружённая двумя авоськами по сторонам тяжелых бедер, с  тяжестью во взоре и в душе, с морщиной меж бровями? Даже ворона – деловая,  даже аист – неуклюжий,  даже грач – серьёзный, а про всякую воробьиную мелочь и мысли о тяжести не возникает – суетятся, рыщут, порхают.

И ветки для гнезда ломает, и червя из земли тащит, и кружит, добычу высматривая – все птица делает  легко, плавно, в постоянной готовности взлететь и исчезнуть.

Взлететь и исчезнуть. Туда, куда нужно только ей, птице. Исчезнуть, совершенно не заботясь о вас, о вашем наблюдении за ней, о вашей изменившейся картинке реальности и появляющимся сразу же вопросом: «Чем заняться теперь?». Заняться, после такого приятного созерцания птичьей деятельности на фоне собственной расслабленной беззаботности, которую мы называем: «Я наблюдаю за природой…».

« Привет!» - я выскакиваю из открытой двери своей квартирки, как птичка из часов. Почему-то в часах она называется кукушкой, хотя, может быть и не этой, а совсем другой породы. Но то, что встречая гостей, я всегда именно так и выглядываю – это ощущение не покидает меня никогда.

 Я  ходила по этой крутой, но крепкой дубовой лестнице, и высокий градус подъёма меня не смущал  совершенно. Но, когда впервые открыла дверь из своей квартиры другому человеку, встречая его, предусмотрительно остановившегося на 3 ступени ниже, правильно оценив ситуацию с малыми размерами площадки перед входом, и выглянула с радостным взором так неожиданно сверху вниз, эта ассоциация закрепилась у меня мгновенно и, наверное, навсегда. Я теперь знаю, что видит птичка, выскакивая из часов. Сверху она  видит поднятое лицо человека, смотрящего на неё.

Сверху видит человеческий мир. И я вижу. Теперь вижу со своего летнего укромного обиталища – лоджии с бирюзовыми стенами. И как мы, наблюдая за птицей, радуемся, увидев, куда она залетает свить гнездо, так и мои соседи по дому и по своей уличной работе, точно знают, где мои окна, где мое убежище.

Мои окна, в которых я появляюсь с ножницами и  лейкой, обихаживая и приводя в порядок балконный цветник – моя маленькая крымская земля, за неимением садика.  А мечтала – домик на земле, садик с розами и столик с чаем на открытом воздухе долгими теплыми вечерами… Нет садика – сделаю клумбы в воздухе – за окном. А столик на лоджии и долгие теплые часы на открытом воздухе – это вот, пожалуйста - оно само получается.

И смотреть. Смотреть с высоты своего птичьего полета, насколько судьба занесла.

Смотреть на людскую суету внизу – туристы, магазины, дворники, утренние спортсмены и собаководы. И, только шевельнув глазами, только переведя взгляд выше – наблюдать переменчивость морской глади. Наблюдать за морем. За панорамой, разбитой высокими кипарисами на 3 части. Как 3  телевизора с разными фильмами одновременно между ними. И это загадка, которую я не смогла постичь за год ежедневных наблюдений. Почему так – пространство моря одно, а вид его в красках между кипарисами разный?

Ещё моргнуть, и  выше – небо. Небо над морем с облаками, тучами, струями солнечных лучей через них и дождей из них. Также переменчивым, как само  море…

И это наблюдение за окружением свысока, с низкого птичьего полета – неожиданный подарок новой крымской жизни.

И эта жизнь потребовала птиц. Вещи с изображением птиц стали появляться в моем окружении. Кухонная зона в квартире захотела фотообои. Я и фотобои! Их всегда считала немного «фи…». Но, стены кричали – сюда, сюда – и, непременно с птицами, с акцентным рисунком именно в верхней части. Поиски, раздумья, расчеты площади и цены… Как всегда, вариант пришел неожиданно, последними штуками рулонов и  неотчетливой по цвету картинкой на упаковке, лишь интуиция шептала – это оно, нашла!

А посуда? Чайные чашки с райскими птичками пленили с первого взгляда. Отличный фарфор, спокойный дизайн и разноцветные блюдца к чашкам теребили память, пока не оказались в моей сумке с точной целью – для крымской квартиры.  Плавный переход  жизни и точное осознание переезда очертил в моем  привычном распорядке границу «для Питера» и «для крымской квартиры».

Про шторы я уже и не говорю…

Ткань «с птичками», тюль –деворе, была недёшева. Но, очень уж хороша – широкая, качественная, изящный рисунок удачно сочетал современность и почти барочную классику. И тонкая по цвету: всегда популярный молочно-бежевый, очень нежный розовый, чуть зеленоватый и бледно-голубой. Хотелось все четыре сразу. И это вечное, профессиональное: « Если не себе повесить, так хоть,  поработать…». Подержать в руках, порезать ножницами, поутюжить… В портновской работе есть свои тактильные удовольствия.

Пока хотелось и колебалось, пока подыскивался мой новый крымский дом, эта коллекция разметалась, как птичья стая, и осталась лишь в моей памяти и мечтах.

Но шторы с птичками, всё же, появились. Чуть позднее -  уже при сборах к переезду, разбирая тканевые запасы и остатки в швейном цехе.  Светло-бежевая портьерная широкая полоса ткани с похожей  идеей полубарочного рисунка в другом формате счастливо соединилась с прозрачно-золотистой органзой и впустила свет с ощущением  солнца моей первой крымской зимой в этой птичьей квартирке.

Небольшой, но удобной, с высоким потолком и необъятным простором за окнами всегда светлой лоджии, с крутой узкой лестницей со двора  и маленьким балкончиком перед  входом.

Крымская квартира с петербургскими классическими приёмами оформления и двором –колодцем. « У тебя во дворе пахнет, как в питерских узких двориках. С собой запах привезла?» -  пошутила моя первая гостья. И оказалась права в моем ощущении, что часть моей петербуржской жизни точно отпечатана в южно-бережном местечке.

И традиция налицо – дворец, парк, имение графа Воронцова – это из Петербурга. И вокруг,  на извилистых улицах,  бывшие дачи петербургской знати, Елисеевых в том числе. Угадала интуитивно, удивившись сходству стиля фонарей перед  входом с фонарями Елисеевского магазина на Невском проспекте и подтвердившись словами экскурсовода.

И мой «птичий домик» с его питерской хозяйкой, вещами оттуда, привычками  и  воспоминаниями, он тоже здесь – на море, на солнце, на Южном Берегу Крыма…