Всеволод ЛИПАТОВ

(г. Салехард, ЯНАО, Россия)

Номинация «МАЛАЯ ПРОЗА»

«О жизни и любви»

«Пьяная баржа» — весенний символ Ямала,

или Как в Яр-Сале завезли велосипеды

Сейчас мало кто из молодых знает, что такое «пьяная баржа», да и не любой взрослый сходу вспомнит. Ну да, усмехнутся, ведь из названия всё понятно. А вот старшему поколению ямальцев эти слова навеют ностальгические воспоминания.

Кто на Ямале не бывал, особенно на полуострове Ямал, тот не поймёт простой мысли, что Север всегда жил по своим законам, которые подчинялись природе.

Особенно тяжело приходилось в межсезонье, когда по зимникам уже не проедешь, а реки ещё не вскрылись, или наоборот. В конце этих сезонов в поселковых магазинах полки пустели. Это сейчас снабжение более-менее наладилось, а в прошлом веке это было трудное время. Отлично помню, как в Яр-Сале (посёлок ЯНАО) в весенние недели купить из продуктов было практически нечего.

И вот затрещал лёд, толкаясь глыбами он пошел из речушки Юмба в Обь и тут в посёлке повисало напряженное ожидание, когда же придёт первая баржа.

Не знаю, кто придумал её так назвать «пьяная баржа». Помню, что, когда спросил у взрослых, они объяснили, первому судну приходится маневрировать среди льдин, поэтому издалека кажется, что оно идёт как пьяный человек. Но на самом деле, одним из первых, насущных товаров, завозился алкоголь. К этому времени здесь начинался вынужденный сухой закон. Мне тогда казалось, что взрослые не очень страдали от этого, но ведь всегда есть любители.

Я отлично помню, как мы ждали прихода первой баржи, ведь кто-то сказал, что там привезут велосипеды! Сейчас даже трудно себе представить, какая это была новость. У нас разговоры только вокруг этого вертелись. А меня товарищи постоянно спрашивали, когда же привезут, где эта баржа, когда откроется навигация. Дело в том, что моя матушка, Людмила Липатова, тогда работала на местном радио, а значит, была в курсе всех событий.

И вот как-то ясным днём, вот честное слово, до сих пор помню, как было дело, она говорит, «сегодня придет баржа, я иду брать интервью у капитана. Пойдёшь со мной?». И она еще меня спрашивает?! Пока шли от редакции, где располагалась газета «Правда тундры», я вокруг неё такие круги нарезал, мне казалось, что она идёт слишком медленно. Увидел парней, говорю, иду на «пьяную баржу». Они сразу же«про велики спроси, привезли или нет?». И увязались вслед за нами. Тепло, солнышко светит, жизнь полна самых ярких красок, скоро моя мечта сбудется!

Вот сейчас пытаюсь вспомнить кто притащил баржу, и мне кажется, что это был эртэшник (РТ – речной толкач). Потому что поднимались в рубку по высокой и крутой лестнице. То ли дело на «Ярославце», там всё близко, на одном уровне.

В рубке стоял высокий мужчина. Это мне так тогда показалось. Мама настроила магнитофон «Репортёр-5», это большая бандура, тяжёлая, плёнка на маленьких катушках, иногда помогал ей носить. Взяла микрофон и стала с ним общаться. Вопросы она задавали какие-то дурацкие, неправильные. Кажется, что-то про навигацию, как доплыли, какая ледовая обстановка, про какие-то планы.Ну всё же не то спрашивает! Я стоял рядом, солнце освещало рубку, было интересно посмотреть, но в любое другое время. Потом как-то потемнело, видимо тучка накатилась на светило.

Вот и конец этого долго-предолгого разговора с капитаном. Она спрашивает, «Какие товары привезли?». Но ответы всё какие-то неправильные.Я дёргаю ее за подол, она посмотрела вниз (да, я был когда-то значительно ниже её) и улыбнулась. И вот он главный вопрос, вот честное слово, до сих пор помню.

«Вот спрашивает, а вы велосипеды привезли? А то уже извёлся весь». Капитан посмотрел на меня, и видимо догадался, чего это я так дергаюсь, переминаюсь с ноги на ноги и чего-то жду. Улыбнулся и сказал долгожданное: «Да». И снова усмехнулся, а потом с сожалением добавил, что велосипеды сейчас достать трудно, они где-то внутри трюма, будут разгружать более нужные вещи. Но ведь главный ответ для всего пацанячьего населения посёлка прозвучал.

Вот не поверите, как в рубке вдруг снова засветило солнце, оно прямо огнём полыхнуло, осветив все-все самые тёмные уголки. А все латунные накладки на штурвале нестерпимо засияли.

Да ладно, подождём пару дней, ждали дольше.

На причале ждали приятели и я, скатившись по трапу радостно заорал «Привезли велики!». Мы гурьбой шли по длинному причалу, а потом к посёлку и что-то горячо обсуждали. Тем было много, ведь начались каникулы, времени много, солнце не закатывается. Кроме велосипедов были и другие дела: куда сейчас пойти купаться, у кого родители не заметят, что мы взяли лодку с мотором и поехали кататься, а может на рыбалку смотаться. Самостоятельные были.

А потом потянулись длинные-длинные тягомотные дни ожидания. Ходили на причал, смотрели как мужики разгружают баржу, носят какие-то ящики, коробки и так далее. Потом грузили на телеги и развозили товары по магазинам и складам. И так всё это медленно нам казалось.

Я так сейчас думаю, что продавщицам в «Хозяйственном магазине» пацанва в те дни надоела хуже горькой редьки, постоянно кто-нибудь толкал тяжелую дверь и заискивающе заглядывая в глаза спрашивал: «А велосипеды, когда будете продавать, тётенька?». «Не видишь, товар принимаем, подожди, не мешай».

Всё когда-нибудь заканчивается и настал день, великий и радостный день – в «Хозмаге» начали продавать велосипеды. И тут было первое разочарование. «Урал» был для меня большой, садиться на «Школьник» как-то несолидно, всё же пятый класс закончил. И маленький он, руль неудобный. А нечто среднего, как сейчас помню, называется «Уралец», не было. Завезли потом. Эх, ну что делать? Родители купили «Урал». Помню, как катил его из магазина, погода была весьма облачная, но настроение было солнечное! Потом снимал промасленную обёрточную бумагу и накачивал шины. Тут же появились советчики, рекомендовали спицы на колёсах подтянуть, чтоб «восьмёрки» не было, как правильно накачать колёса, как руль отрегулировать. В общем, это были счастливейшие часы!

Но велосипед мне был не по росту, а ездить как-то надо. Сейчас молодому поколению сказать, что «ездили под рамой» - это потом долго объяснять. Но принцип простой, не дотягиваешься до сидушки, тогда одной ногой под раму и вот таким изогнутым способом навстречу ветру, солнцу, приключениям и товарищам! А если ноги чуть подлиннее, но до сидушки всё равно не дотягиваешься, то стой прямо на педалях и крути их. Кстати, неплохая физическая нагрузка на всё тело получалась. Одна проблема, подшипники на педалях долго не выдерживали. Но ведь же отец сварщик, он приварил какие-то болты и оля-ля, я снова в деле!

Носились по поселку целыми днями. Хотя куда там ездить было, одна боле-менее нормальная лежнёвка, все остальные улицы застланы старыми досками, по которым и ходить-то было опасно. Но всё равно. Это было счастье!

А потом у нас появился недруг, какой-то милиционер очень не любил, когда ватага весело проносилась куда-то и начинал нас гонять. Кажется, к кому-то из пацанов к родителям ходил. Но мы тогда стали объезжать его домик и уезжали в тундру или на сор (это такое большое мелкое озеро), он хорошо прогревался, из воды можно было не вылезать часами. Согласен, по песку ездить удовольствие ещё то, а уж по ягелю только в руках катить, но всё равно.

Потом начались всякие улучшения. Компании собирались у кого-нибудь в сарае и начинали колдовать над своими велосипедами. Как бы сейчас сказали бы – занимались тюнингом.

Что можно было придумать? Самое крутое, если удавалось где-то стырить катафоты, но их в посёлке днём с огнём было не найти, только если кто-то с Большой Земли привозил. В общем, это был высоколиквидный товар, на который можно было многое обменять. На колёса приспосабливали трещотку. Объясню, берётся кусок крепкого картона, крепится к вилке прищепкой. А надо прицепить так, чтобы картонка задевала спицы, но не сильно, тогда звук другой, не такой звонкий и быстро нахратится край. И вот уже весёлый треск предупреждает о появлении очередного велосипедиста. Вообще, прищепки в те летние дни в Яр-Сале стали дефицитом, ведь ими надо было плотно сцепить правую штанину, чтобы она не попадала в цепь. Это мы узнали методом проб и синяков, когда штанина попадала в цепь и приходилось падать. Но самое страшное, когда это происходило на виду девчонок! И ведь это случалось именно при них! И в то лето даже появилась мода, чтоб штанина была немного задрана вверх и обязательно зацеплена на прищепку. Увы, тогда цветных прищепок не было, а то бы ярсалинские пацаны были бы законодателями моды.

Нда, вспоминается, когда в тот год родители поехали в отпуск, мне удалось скрутить с какого-то грузовика вожделенную катафоту. Уж прости, водитель, но мне было нужнее, честное слово.

Начали экспериментировать с рулями. Вот чего только не придумывали, инженерная мысль просто кипела и брызгала идеями. И ведь что интересно, все претворялось в жизнь. Увидишь у кого-нибудь как руль изогнут и опущен или наоборот вверх поднят, а еще синей изолентой обёрнут, ну как тут оказаться в стороне. Ага, вот я верёвочки повешу, чтоб развевались (привет современным байкерам, мы сами это придумали). Вот у родителей нитки мулине брали, скручивали и крепили к рулям, к седушкам. Даже багажники украшали.

А какие брызговики на колёса делали! Кстати, вещь для наших времён необходимая, крылья над колёсами мало помогала от грязи, в которую погружался посёлок после дождя. Доставали резину. Помню, как у кого-то брызговики вообще больше на парус были похожи. А потом, когда подсыхало, снимали крылья или укорачивали.

Но дни шли, посёлок пустел, все разъезжались в отпуск. А одному просто так гонять было неинтересно. Впрочем, компания была, но уже не такая многочисленная. Не перед кем было похвастаться, что научился ездить без рук или на одном колесе. А еще комары и мошкара захватывали посёлок. Впрочем, эти кровососущие твари нам, пацанам, мало мешали, дэта (противокомаринная мазь демитилфтолат) спасала, а главное ветер, когда несёшься на велике, то все комары отстают!

А потом пришла беда откуда не ждали. Я оставил велосипед у РДК (районный дом культуры), отец как раз туда художником перешёл работать Акогда вышел, то двухколёсного друга уже не было. Посёлок маленький, все друг друга знают. Родители рассказали о моей беде знакомому милиционеру, он занимал там какую-то важную должность и его нашли, вернее, только раму и руль. Пришлось родителям покупать новый, впрочем, это уже было на другое лето, ведь мы уезжали в отпуск. И это был вожделенный «Уралец». Но уже такой радости не было, хоть и катафота была.

Из отпуска весь народ возвращался обычно в середине августа –начале сентября. Появлялись другие интересы и заботы, так что велосипед уже стал простым средством передвижения.

По реке суда с баржами ходили прямо, полным ходом шёл так называемый «северный завоз». Все торопились, до окончания навигации надо было успеть привезти в посёлок всё необходимое для нормальной зимовки. А в сентябре уже начинал падать снег, таять и снова сыпаться. Навигация заканчивалась, суда становились на зимовку, комары исчезали, но на лижнёвке иногда было видно след от велосипеда, но увы, уже не моего.

И ещё из детства того же года. Летом появилось увлечение – самострелы. Любым способом доставали медицинский жгут или крепкую резину, делали нечто похожее на винтовку и вот уже готово оружие для пацанских боёв. Сгибали алюминиевую проволоку для выстрела. О тонкостях конструкции умолчу, но из такой штуки можно было и глаза лишиться. Был случай, хорошо, что в веко пацану попало. Сами вытащили, даже парень в больницу не ходил, пару дней мощный фингал под глазом был. Повезло.

В школу шли 1 сентября, класс мог быть полупустым. И так тоскливо было сидеть на уроках, когда в тундре осень, в крови ещё кипит летний отдых. А по доске тоскливо скрипит мелом учительница, пытаясь вбить наши головы знания.

И я с товарищами иногда уходили с уроков, или вообще ноги как-то мимо школы проносили, мы уходили в тундру, там собирали ягоды, грибы. Втихую охотились. С ружьями проблем не было, почти в каждой квартире двустволка была. Патроны тоже достать было не проблема. Или уезжали на рыбалку. К тому времени и в нашей семье была уже лодка с мотором. И ружьё. Хорошо, что родители не знали, чем я с одноклассниками и старшеклассниками занимался, а в школе в первые дни как-то на посещаемость мало обращали.

Но велик до сих пор жалко.