Нина ИВАШИННИКОВА

(г. Санкт-Петербург, Россия)

Номинация «ПОЭЗИЯ»

«Любовь»

УШЕДШИМ МАТЕРЯМ

Уходят мамы тихо, молчаливо
Туда, где разливается закат.
Они, как в молодости, подлинно красивы,
Лишь лучики морщин у глаз горят.

А может, удаляются в пределы,
Где тонкий зарождается рассвет,
Там невесомые душа и тело,
Там горя и болезней больше нет.

Уходят так, закрыв неслышно двери,
Чтоб внуков и детей не разбудить.
А фото на открытом секретере
Безмерно будет душу тяготить.

Взлетают в небо чайками речными
В распутицу, жару и холода.
И станет жечь огарками свечными
Мучительное слово «Никогда...»

Не упрекнут: «Опять бежишь куда-то?..»
Одеться потеплей не повелят,
Не скажут всем привычную цитату,
И больше никогда не позвонят...

Как хочется теперь просить прощение
За споры и упрямство вместе с тем
И в тихий уголок упокоения
Нести букет любимых хризантем...

Однажды в день земной обыкновенный
Останется заправленной кровать.
Кукушка в комнатных часах настенных
Вдруг просто перестанет куковать.

Детей своих, покорных иль упрямых,
С добром и с состраданием в глазах,
Как ангелы-хранительницы, мамы
С любовью берегут на небесах.

«Война Zа МИР – Победы нашим!»

Светлячки

Наш взвод оказался под жарким обстрелом.
Рвалась на куски и горела земля.
Казалось, что кровь под одеждой кипела
И жгла плоть живую сильнее огня.

Потом тишина... Ни малейшего звука,
Лишь звёзды мерцали в ночной синеве.
Ужасная боль, обречённость и мука
Набатом гремели в моей голове.

Попробовал встать. Может, кто-то поможет...
Не видя ребят, я пытался понять:
В окопе укрылись иль ранены тоже?..
Лишь звёзды в ответ продолжали сиять.

Внезапно весь взвод с командиром Володей
Пред мной появились, и взводный спросил:
«Ты с нами, Серега? Решай. Мы уходим.
Остаться не можем, нет жизненных сил».

«Куда вы, братки? Мы дошли до укрепа!
Вы бросить готовы меня одного?»
Ответил Костян: «Мы уходим на небо.
Ты с нами идёшь?» «Я ещё не готов!..»

«Держись тогда, брат. И к своим пробирайся.
Иди осторожно по тем светлячкам».
Они растворились, лишь отблеск остался,
И в небо смотрели два черных зрачка.

Я на ноги встал, на приклад опираясь,
А рядом лежали в холодной росе
Ребята родные, с землёю сливаясь:
Андрей, Юрка, Костя, Павлуха... И все...

Вот выжжено поле, там чёрная бездна.
Вдруг глаз зацепился за вспышку в траве.
Иду к светлячку под покровом небесным -
Второй, третий, пятый мерцает в листве!

Без времени шёл и не знал направленье.
Свои подхватили и дали воды.
«Ну, брат, - не скрывали они удивленье,
По минным полям шёл среди темноты!..»

Когда медсестра промывала мне раны,
Рукав гимнастерки стянув за клочки,
Я тихо сказал: «Погибать, видно, рано...
Доро́гой вёл Бог, мне послав светлячки...»
 

Братишки

Родной БТР подорвался на мине.
Приказ командира: «Братки, не сдаваться!»
Механик твердит: «Не заглохни, родимый...
Нам надо, хоть тресни, до наших добраться!»

Противник, мишень поразив, насмехается.
Пытается сжечь, РПГ долбит жёстко.
«Ребята, смотрите! К нам танк прорывается!
Ему б дотянуть до того перекрёстка...»

Из танка бежит к бэтээру парнишка,
В руках держит трос, и, накинув умело,
Кричит что есть мочи: «Отлично, братишки!»
Под жарким огнём экипаж рвёт из пекла.

Бочина машины растерзана миной,
Железные раны от гранатомёта...
Несутся товарищи в сцепке единой.
Живой экипаж! Командир наш трехсотый.

Устало стоит боевая машина,
От мин и снарядов разорвано брюхо.
«Как звать и откуда?» «Серёга из Клина».
Обнялись бойцы. «Ну, спасибо, братуха...»

Простые ребята, но сильные духом,
С задумчивым взглядом и лицами свойскими,
Готовые жертвовать жизнью за друга.
Врагу не понять их поступки геройские.

Другу

Я на войну отправлен по приказу,
А друг пошёл со мной по доброй воле.
Мы крепко бьёмся с вражеской заразой
До смерти, до последней капли крови.

В бою кровавом, знаю, не отступим.
Плечо к плечу, а значит, брат за брата, -
Перекрестившись, снова драться будем,
Сжав зубы, до последнего солдата.

Эх, Сашка, нам бы оказаться
За праздничным столом родного дома...
За всех погибших яростно сражаться
Готовы до последнего патрона.

Ты говорил, во всём похож на деда,
Что сердце бьётся тридцать лет недаром,
Оно за Жизнь горит и за Победу
До своего последнего удара.

Держись, дружище, ведь ещё не вечер,
Нам рановато думать о прощанье!
Я обнимал его худые плечи
До всхлипа и последнего вдыханья.

Кровавый снег растает, в это верю,
И сверху ляжет белый и пушистый,
Когда освободим родную землю
От гада, от последнего фашиста!

В Победный час и в тяжкую минуту,
В строю военном или в увольнении,
Такого друга вечно помнить буду!
До самого последнего мгновения...