Ирина РЕПИНА

(г. Москва, Россия)

Номинация «ПОЭЗИЯ»

«Природа»

ПЕЩЕРНЫЕ ГОРОДА КРЫМА

Гроза над Мангупом

Закрыв пеленою свой глаз, от ночей воспалённый,

Луна укрывалась за черной громадой уступа.

И утро кралось по изрезанным скалам каньона,

И тучи ложились на сизые мысы Мангупа.

Клубились в ущельях и бились о стены обрывов,

И хлопья срывались подобно дымящейся стружке.

И ядра летели, и камни дрожали от взрывов:

То где-то внизу наводились турецкие пушки.

И дождь тетивою звенел на натянутом луке,

Стегал буйный ветер по соснам разбойничьим свистом,

Метались и злились в пещерах какие-то звуки.

Но то был не ветер, а вопли идущих на приступ.

Гроза отгремела, и тучи куда-то уплыли,

И грусть от сказаний про тяжести княжьего плена.

Фундаменты древних базилик отмылись от пыли,

Утратив в сраженьях кощунственно хрупкие стены.

А турки с дождём отступили за скалы Босфора,

Промчавшись грозой по застывшим предгорным долинам.

Кустарник нахально пробился в дворцы Феодоро.

Кто кем завоеван бессмысленно помнить руинам.

Возвращение на Мангуп

Эти глыбы поднять мог бы только бедняга Сизиф.

И не он ли уснул в тишине полускрытого грота?

Я пройду по тропе, в роднике пот дорожный отмыв,

И седой иудей мне откроет неспешно ворота.

Нет, старик, что за прок мне себя выдавать за гонца?

Просто странник в пути, пропитавшийся солнцем и пылью.

В тусклом свете луны серебристые стены дворца.

Между камнем и Богом массивные нефы базилик.

Терпкий запах вина. Здесь давили вчера виноград.

Видно, день не по осени выдался тихим и знойным.

На ступеньке вздремнул, притомившись от службы, солдат.

Все спокойно в краю? Ну, конечно, как прежде спокойно.

Только чёрная тень проползла от обломка стены.

И рассыпался мир на осколки в тисках паутины…

Ах, жестокий обман, это шутки злодейки-луны!

Нет базилик, дворцов, только ветер играет в руинах.

И трава в мостовых перепутала магию числ:

Кто предскажет пути и расскажет о всех поворотах?

Бесполезно искать в перекрестках истории смысл.

Бесполезно взывать к иудею иль греку иль готу!

Бледно-серый рассвет тихой змейкой прополз средь долин.

Среди солнечных брызг увидать бы запретное имя…

И проклясть, и принять, и, конечно, простить каждый Рим.

Тот, что был, тот, что есть, и того, что не будет меж ними!

Тепе-Кермен

Молитвы растворились в вышине –

И в такт словам забилось робко сердце…

Горит огонь в пещерной тишине.

Благая весть? Беда? Иль лишь согреться?

Так крут подъём и ноша нелегка,

И так неправо праведное слово!

Но как постичь сквозь вёрсты и века

Всю немоту застывшего былого?

Среди руин, сокрытых во вьюне,

Как стражи у тропы застыли глыбы.

И сиротливо выбит на стене

Наш древний знак Христом добытой рыбы.

Бакла

Возвращенье назад, словно в поисках нового горя.

Знаю, мне никогда не добраться до Чёрного моря.

Не увидеть волны, рассыпающей брызги по скалам,

Не глядеть на простор, горизонт преломивший кристаллом.

Под ногами тропа, как следы неудачного кроя,

Но по ней никогда не добраться до Чёрного моря.

А оно где-то там, где две тверди готовы смыкаться,

Даже если бежать, все равно мне туда не прорваться,

Даже если гадать, все равно не случается чуда,

Только выльется дождь, занесенный ветрами оттуда.

И куда не пойдем, круг разлукой разрушится вскоре,

Слёзы солят ручей, что потом превращается в море.

Над оврагом скала на закате похожа на зверя,

А по рыжей земле маслянистые пятна шалфея.

Эти руки сжимать, этим снам заповедовать сбыться!

И тревожно кричит по ночам одинокая птица.

Серпантином тропа, раскрутившись, замрет в зверобое.

И остаться с тобой, как добраться до Чёрного моря.